В процессе жизнедеятельности человек создает и окружает себя множеством различных предметов, которые аккумулируются, упорядочиваются, группируются и демонстрируются музеями – своеобразными институтами памяти. Музейные предметы – это: «предметы, извлеченные из оригинального (первичного) контекста и перемещённые в новую, музейную действительность для того, чтобы документировать там реальность, из которой они были изъяты. Музейный предмет – это не просто предмет в музее, это отобранный, классифицированный, хранимый и документированный предмет. Он становится или источником для исследования или, будучи выставленным для обозрения, экспонатом» [3, с. 18]. Важно отметить, что музейный предмет – это результат разных видов музейной работы: собирательской, научной, экспозиционной, просветительской и т.д.
Этнографическую информацию – данные о культурных чертах, характерных для какого-либо этноса или об «этнических проявлениях традиционно-бытовой культуры» несет в себе этнографический предмет [2, с. 17]. Задачей исследователя в процессе обработки предмета становится выявление всего комплекса сведений. Для выяснения различных аспектов этнографической информации, т.е. определения этнографического предмета, необходим набор признаков, в качестве которых могут быть выделены следующие: форма; материал; способ изготовления; орнамент, сюжет; бытование. Если содержание первых четырёх пунктов представляется достаточно ясным, то «бытование вещи» рассматривается, по крайней мере, в четырех аспектах: пространственном (ареал бытования); временном (длительность бытования); частотном (степень бытования); знаковом (способ бытования) [4, с. 279].
Для того чтобы этнографический предмет, мог репрезентировать ту или иную культуру, из которой он был некогда извлечён, предмет должен попасть в тот же контекст. Музейными сотрудниками создается искусственная среда – музейная экспозиция, которая формируется различными музейными методами и технологиями. Тем не менее, музейная экспозиция являет собой интерпретацию и реконструкцию не самих по себе культур, а наших о них представлений [5, с. 24].
По доле этнографического материала в фондах и на экспозициях можно выделить три группы музеев: к первой группе, где этнографические материалы являются основополагающей составляющей экспозиций, разносторонне раскрывающие этнические особенности культуры, относятся этнографические, исторические, краеведческие, а также архитектурно-этнографические музеи. Основой экспозиций этнографические материалы являются и в Государственном историко-архитектурном и этнографическом музее-заповеднике «Кижи».
Историк-этнограф, исследователь, экспозиционер, основоположник и многолетний руководитель музейной программы сохранения и популяризации традиционных ремесел «Ожившая экспозиция» С.В. Воробьева выделяет несколько этапов формирования архитектурной и этнографической экспозиции музея на о. Кижи. Первый этап был связан со стремлением на небольшой территории собрать максимальное число памятников, спасая их от дальнейшего разрушения. На втором этапе началось формирование секторов, представляющих традиционную культуру различных этносов или отдельных этнических групп населения Карелии (русских Заонежья, южных карелов, вепсов, русских Пудожья и северных карелов), одновременно создавались тематически разнообразные интерьерные экспозиции в домах [1].
Предметы могут быть единичными, а могут формировать этнографический комплекс – совокупность взаимосвязанных предметов. Правомерно экспонировать и изучать не отдельные этнографические предметы, а их комплексы. Одним из способом экспонирования этнографических предметов, справедливо считают показ технологий. Демонстрации технологического процесса различных ремесел осуществляются в традиционных домах экспозиции музея-заповедника «Кижи». Мастера «Ожившей экспозиции» показывают ремесленные технологии в традиционных костюмах, создавая достоверный этнографический образ крестьянского быта конца XIX – начала XX веков. Сохранение в границах территории Музея-заповедника «Кижи» исторически сложившегося ландшафта и исторически сложившихся видов деятельности (в том числе поддержание традиционного образа жизни и природопользования), осуществляемых сложившимися, характерными для данной территории способами; народных художественных промыслов и ремесел является одной из приоритетных целей учреждения.
Работу по комплектации интерьерных экспозиций, выставок и репрезентации традиционных технологий осуществляют сотрудники Сектора сохранения и изучения традиционных ремесел ФГБУК «Государственный историко-архитектурный и этнографический музей-заповедник «Кижи» (заведующая сектором – Т.В. Баранцова).
Татьяна Секушина
– Татьяна, расскажите, пожалуйста, чем Вы занимаетесь, являясь – специалистом Сектора сохранения и изучения традиционных ремесел?
– У меня интересная и разнообразная работа: осуществляю изготовление костюмов, предметов быта по этнографическим образцам для выставок, интерьерных экспозиций в домах музея-заповедника, находящихся на о. Кижи и демонстрации традиционных ремесел.
– В связи с чем возникает необходимость заменять этнографические предметы на визуальные копии?
– Основу любой музейной экспозиции составляют предметы материальной культуры, которые могут быть как оригинальными, так и специально созданными для экспонирования.
– Как организована работа сотрудников сектора?
– Летом мы демонстрируем технологии традиционных ремесел на острове, а зимой выполняем плановую работу. Так текстильных кукол я сделала по заявке для выставки «Род(д)ом из Заонежья», посвященной теме материнства и детства. Мне сказали, что нужна «большая» семья, состоящая из трех поколений родственников, включающая десять кукол[1].
– Как давно Вы делаете кукол?
– К текстильным куклам у меня особое отношение. Помню в раннем детстве бабушка-соседка сделала мне куклу-пеленашку. Кукла была безликая, поэтому я попросила отца нарисовать ей глаза, нос, рот. Позже у меня появилась книга о традиционных куклах, из которой я узнала, почему в традиционной культуре куклы безлики. Приблизительно в одиннадцать лет я сделала куклу-скрутку.
Первыми изделиями, изготовленными для экспозиции музея-заповедника «Кижи» были текстильные куклы – участники традиционной свадьбы. Работая в фондах музея-заповедника, изучая изображения, находящиеся на сайте Государственного каталога Музейного Фонда РФ, я обратила внимание, что лица кукол могли быть нарисованы, вышиты. Например, куклу, имеющую внешнее сходство с тряпичной из д. Житницкая, я сшила для выставки «Давай поиграем», составленной из фондовых игрушек музея-заповедника «Кижи», частных и личных коллекций музейных сотрудников[2].
Куклы в народной культуре могли быть не только обрядовыми, обережными, но и игровыми. В какие игры могли играть дети? Вероятно, воспроизводящие сценарий ярких событий в жизни человека, например, свадьбы. Так собиратель и исследователь детских игр Е.А. Покровский писал: «черты лица кукол обозначают сажей, а вместо рук и ног иногда служат воткнутые палочки, прутки. Если бы каких-либо частей у кукол и совершенно не было, это не мешает детям произвести их в человеческое достоинство, представлять их настоящими людьми, одевать их по людски, заставлять их вести человеческий образ жизни, есть, спать, разговаривать, ходить в церковь, на работу, стряпать, угощать, справлять праздники, свадьбы, похороны, крестины – словом повторять все то, что они видят и слышат у себя дома или от окружающих в своей деревенской жизни»[3].
– Важно ли понимать контекст, в который будут в дальнейшем помещены изделия, выполненные Вами?
– Безусловно. Первым делом я обсудила состав кукольной семьи с автором будущей выставки – И. Набоковой. Ирина Игоревна познакомила меня с технологиями изготовления текстильных кукол, которые удалось сохранить благодаря ее насыщенной экспедиционной работе. Имеются разнообразные варианты «тельца» кукол: из палочки, полена, скрученные в столбик кусочки текстиля, сшивные, состоящие из отдельных частей. Рассматривая этнографические образцы, я также делала кукол, используя различные технологии.
Куклы одеты в традиционные комплексы одежды русских Заонежья. Так кукла-невеста выполнена в рубахе, сарафане, парчовой душегрее, со спинкой заложенной толстыми складками – «трубами», «сетке-поднизи» и «короне». Жених представлен в подпоясанной красной рубахе-косоворотке, суконных портах, заправленных в хромовые сапоги и картузе.
– Почему шикарные сапоги кукольного жениха мы видим, а обувь невесты скрыта длинным шелковым сарафаном?
– Невеста изготовлена иначе, как кукла-столбик, где в качестве туловища используется скрученная в рулон ткань. Ножки у такой куклы отсутствуют, но она очень устойчиво стоит.
– Рассмотрим одежду других кукол?
– Бабушка невесты выдает внучку замуж в темно-синем косоклинном сарафане в комплекте с рубахой и передником, платках, покрывающих плечи, а также головной убор – чепец. Рядом с женихом находится не меньший, чем подголосница знаток свадебного порядка – дружка или вершник. Роль дружки-вершника была сложной: он действовал и как распорядитель, знаток свадебных обычаев, и как знахарь-колдун, и как представитель жениха, и как посредник между партией жениха и партией невесты, и как балагур-острослов[4]. Обязательными атрибутами заонежского вершника были плеть или палка.
На незамужней подруге невесты одета «парочка» – комплекс из юбки и казачка, сшитых из однотонной ткани фабричного производства, распространенных на всей территории России на рубеже XIX–XX веков. Передняя часть казачка обычно украшалась защипами, кружевами, гипюровыми вставками. Верхнюю часть кукольного казачка я тоже украсила тонким кружевом.
В моем сознании сложился определенный облик костюма «парочка», во многом благодаря возможности видеть этнографические образцы городских костюмов, хранящиеся в фондах музея-заповедника «Кижи». Такие платья-парочки мы тоже шьем, т.к. они участвуют в ежегодно проводимых мероприятиях музея «Иллюзии старого города», когда квартал исторической застройки Петрозаводска преображается в настоящий исторический театр.
Мужчины-заонежане тоже любили приодеться к празднику. Так этнограф В. Майнов во второй половине 1870-х годов в публикации «Поездка в Обонежье и Корелу» отмечал, что: «мужик готов не есть, лишь бы сколотить деньгу на обнову». Куклы молодой парень и мужчина в полосатой и клетчатой ситцевых косоворотках имеют жилеты. Рубахи подпоясаны новшеством, пришедшем из города – кожаным ремнем.
– Из какого материала сделаны волосы у кукол?
Волосы куклам я сделала из льняной кудели, который вырастили сотрудники музея-заповедника на о. Кижи, а шапочку из шерстяных нитей, которые спряла сама[5]. Помимо выращивания льна, восстанавливается технология традиционной его обработки. Процесс обработки льна от уборки до получения готового волокна складывался из следующих этапов: мочение, расстилание, досушка в овинах, мятье, трепание и чесание. В разных местностях России чесание льна производилось с различной тщательностью и разными орудиями. В Олонецкой губернии лен чесали 2–3 раза. В Пудожском уезде встречалось и четырехкратное прочесывание льна. При трехкратном чесании первый очес шел для «рядины», грубого холста, второй – для простого полотна, шедшего на рубахи, станушки, третий очес годился для уточной нити тонкого полотна высокого качества, использовавшегося для полотенец. Такие волокна льна, которые я использую в качестве волос кукол, на самом деле пригодны для прядения нитей тонкого полотна.
– Могу предположить, что различным видам рукоделий Вы стали овладевать давно.
– Да, еще до поступления в Карельский колледж культуры и искусств, в своем родном городе Медвежьегорске я занималась в Доме детского творчества, где научилась вязанию, плетению из лозы, макраме и лоскутному шитью. Учась в десятом классе, я начала шить лоскутные одеяла. В этом процессе мне помогала мама, которая находила остатки тканей, лоскутки буквально отовсюду. В первом одеяле использовались старые платья, пояса от платьев и халатов, которые я распускала и вырезала квадратики. В качестве утеплителя проложила шерстяное одеяло, которое подарили моим родителям на свадьбу. Всего лоскутная гладь одеяла включала более тысячи лоскутков – квадратов с длиной стороны 7 см. Когда я смотрю на это одеяло сейчас, то вспоминаю историю вещей, из которых оно сшивалось.
первое лоскутное одеяло, изготовленное Татьяной
– Интересно, почему Вас так увлекло шитье?
– Изучая родословную семьи, выяснила, что мой прадед был портным. Его швейная машинка «Singer» передавалась в семье по женской линии в качестве приданого. Эта швейная машинка помогла выжить семье моей бабушки. Она ходила по деревням, останавливалась в доме, где обшивала всю семью. Затем она переходила в следующий дом, где снова шила необходимые людям вещи. Так она путешествовала несколько лет.
– Как давно Вы работаете в музее-заповеднике «Кижи»?
– Работаю в музее с 2005 года и понимаю, что, находясь здесь реализовываю и развиваю свой творческий потенциал. Помню свое первое изделие – вязаную ажурную белую скатерть. Отнеслась я к этому заданию с большим энтузиазмом: нашла соответствующие нитки, считала петли и вывязывала цветочный орнамент в полном соответствии с имеющимся этнографическим образцом. Затем мою скатерть постирали, и она уменьшилась вдвое. Этого я не учла.
Чуть позже шила костюмы для фольклорно-этнографического ансамбля музея «Кижи». Мне казалось, что очень важно считать все складки на рубахах и сарафанах, строго следовать всем нюансам определенного образца. Работа в фондах музея помогла скорректировать эти представления.
– Вы изготавливали лоскутные одеяла для экспозиции музея-заповедника «Кижи»?
– Да, приходилось, несмотря на то что в фондах музея хранится немного предметов, использующих указанную технологию. Когда создаешь вещь по этнографическому образцу, начинаешь оценивать его с позиций художника. Так, использование больших квадратов, с длиной стороны 17 см или композиционно-колористическое решение вызывают недоумение. Тем не менее, ты должен воспроизводить облик, не руководствуясь собственными эстетическими предпочтениями.
– Как подобрать ткани для изготовления текстильных изделий?
– Например, я долго искала крепдешин желтого цвета с крупными цветами. Пришлось использовать похожий по расцветке шифон с белым фоном, подложив под него яркий желтый фрагмент ткани. В результате я получила нужный бледный оттенок желтого.
Безусловно, поиск подобных тканей осуществляется во всех направлениях: в магазинах, у мамы в чемодане со старыми отрезами тканей, у друзей среди старых вещей.
Недавно мы побывали на лекции, где выяснили, что лоскутом являются не только крупные фрагменты, используемые для создания лоскутной глади одеяла, но и маленькие обрезки, размещенные на воротнике рубахи. Часто лоскутки использовались в ткачестве. Если в процессе ткачества в ткань одеяла вплетались разноцветные лоскутки, оно называлось рибушным. Пропуская уток, нити основы поднимают и прокладывают кусочки лоскута. Закладывать лоскутки ткани под нити основы в процессе ткачества достаточно просто. Рибушные (тряпичные) одеяла, изготавливаемые местными мастерицами, были плотными и достаточно теплыми.
Техника: ткачество ручное
С изнаночной стороны одеяло выглядело как обычный половик с полотняным переплетением. Изделие, как правило, состояло из нескольких сшитых между собой частей, т.к. ширина берда позволяла ткать полотно шириной не более 40 см.
– Какую функцию выполняли лоскутки в тканых одеялах?
– Если представить интерьер традиционной избы, где фактически отсутствуют яркие пятна, то такие одеяла могли выполнять помимо утилитарной декоративную функцию.
Покажу Вам одеяло, которое я шила в 2008 году для экспозиции в доме Берёзкиной из д. Красная Сельга на о. Кижи[6]. Его положили на печку, и уголки его слегка прогорели. Возникла необходимость реставрации. Здесь Вы видите традиционно используемый в лоскутном шитье блок «квадрат в квадрате» с центральным квадратом и полосками, выполненный с диагональной цветовой разбивкой.
Такое одеяло я шила, руководствуясь своими эстетическими предпочтениями и представлениями о том, как должна выглядеть лоскутная гладь, изготовленная в традиции. В основе традиционного лоскутного шитья простая функциональная мысль – «утилизация» всех остатков, обрезков текстиля. Рассматривая традиционные изделия, можно заметить, как мастерица начинала сшивать прямоугольники, а когда выяснилось, что лоскутков не хватает, добавила кусочки ткани иной формы и размера.
Подобно мастеру в традиционной культуре, я брала лоскутки квадратной формы, пришивала треугольники, отгибала. В моем одеяле можно заметить «несостыковки» прямых линий, объединяющих детали. Безусловно, это сделано намеренно.
Позже мне сказали о том, что технически все можно было сделать проще, совмещая, сшивая, прорезая по центру и раскладывая два лоскута квадратной формы. Это действительно возможно, когда изделие создается из одинаковых частей, выкроенных из крупных кусков новой ткани.
– Вижу прекрасные головные уборы на столе, они выполнены Вами?
– Да, один пудожский, а другой карелов-людиков из с. Михайловское, оригинал которого хранится в Олонецком национальном музее карелов-ливвиков им. Н.Г. Прилукина (ОМ6047). Головные уборы стали необходимы для демонстрации в музейной экспозиции традиционных комплексов женских костюмов коренных народов республики.
– Имеется ли у Вас возможность работать с оригиналами – этнографическими образцами или в процессе работы Вы используете фотографии?
– Бывает по-разному. Иногда имеются только изображения изделия и необходимо проделать предварительную исследовательскую работу, прежде чем приступать к изготовлению рубахи, скатерти, душегреи и т.д. Значительно облегчает процесс возможность детально рассмотреть образец и самостоятельно сделать необходимые замеры и фотографии. Например, стремясь к максимальной идентичности, я увеличиваю фотографию до реального размера и осуществляю перенос рисунка вышивки (золотного шитья) максимально точно.
– Каковы различия между выполненными Вами карельским и русским традиционными женскими головными уборами?
– Расшитые золотной нитью кокошники относились к традиционным праздничным головным уборам замужних пудожанок. Повойникообразные женские головные уборы севернорусского типа состоят из очелья и донца круглой или овальной формы. Такие кокошники чаще всего шились из красно-бордового бархата на подкладке из набойного ситца. Изображение двуглавого орла пришло в русскую крестьянскую вышивку лишь в XVII–XVIII вв., а особенно широко распространилось в конце XVIII – начале XIX века. В этом кокошнике изображение двуглавого орла, по обе стороны окруженного фитоморфными орнаментами, расположено на донце и выполнено в технике золотного шитья «в прикреп».
Праздничный головной убор южнокарельских женщин – повойник, расшит фольгой, закрепленной трунцалом. Очелье высокое, уменьшающееся по высоте к затылку, соединяется наверху.
– Как осуществляется вышивка на головном уборе?
– Сначала я вырезаю из бархата необходимый элемент головного убора. К фрагменту ткани пришивают ивовые прутики. Ткань с помощью веревочки натягивают и закрепляют в прямоугольных пялах.
– Почему так сложно? Можно ли получить максимальное сходство с этнографическим образцом, используя современные технологии и инструменты?
– Если вышивка осуществляется на дорогой шерстяной или бархатной ткани рациональнее сразу вырезать необходимый по размеру кусочек, который в дальнейшем станет, например, донцем повойника. Такой фрагмент удобнее закрепить в прямоугольных пяльцах для вышивания. К преимуществам пялец прямоугольной формы можно отнести: больший объем рабочей поверхности, отсутствие зажимов по всем сторонам материала, что приводило бы к затиранию ниток и заломам на, как правило, дорогостоящей ткани.
Мы используем «традиционные» деревянные пялы, т.к. изделия на этапе их создания могут понадобиться для демонстрации традиционных технологий (прядение, ткачество, вышивка и т.д.) на «ожившей экспозиции» музея-заповедника, где современные инструменты применяться не могут.
– Каковы следующие этапы работы?
– Следующим этапом является копирование орнамента вышивки с этнографического образца на кальку. Перенесение рисунка на ткань осуществляется с помощью мелких стежков, которые прокладываю по контуру орнамента, имеющегося на кальке. Аккуратно удаляю кальку с ткани.
Напомню, что традиционные женские головные уборы могли украшаться как золотной вышивкой, так и вышивкой, в которой использовались фольга, трунцал, канитель, блестки, бить и другие материалы.
– Как используют фольгу в процессе декорирования головного убора?
– Вырезаю отдельные фрагменты из фольги, закрепляю их на ткани сообразно рисунку, начинаю осуществлять вышивку канителью, протыкая фольгу. Так стежок за стежком появляется выпуклые контуры растительного орнамента. Закрепляю все элементы, присутствующие на донце и выполняю декоративные строчки – отростки. Украшаю строчку металлическими пайетками. Когда рисунок на донце выполнен, нужно найти соответствующий подклад. Детали кокошника я соединяла встык, чтобы получить более пластичный шов.
– Как подобрать подходящую фольгу?
– Необходимо искать, а иногда – проводить эксперименты. На этнографическом образце присутствовала очень плотная фольга, местами она даже разломалась. Сначала я взяла фольгированный скотч. Используемый в несколько слоев, он пачкал иголку в клее. Поэтому от этой идеи я отказалась. Обнаружила, что из качественной фольги делают одноразовую посуду, в частности подносы.
– Какова дальнейшая судьба головных уборов, выполненных Вами?
– Как правило, головные уборы становятся частью традиционного комплекса одежды, демонстрируемого в музейном пространстве.
– В традиционной культуре материальная индивидуальность предмета формируется уже с самого начала, т.е. с его изготовления. Как справедливо отмечает Т.Б. Щепанская: «буквальное и точное воспроизведение, копирование, мультиплицирование – это как раз свойство культуры индустриального типа с ее средствами массового производства и массовой информации. Напротив, в изготовление и использование предмета в традиционной культуре заложен принцип варьирования, который выступает как механизм трансляции культуры» [6, с. 52]. Вы разделяете подобные убеждения?
– Безусловно. В начале нашего разговора я отметила, что в начале пути мне казалось важным в стремлении воспроизведения внешнего сходства предмета считать складки, количество петель, стежков. В дальнейшем пришло осознание роли индивидуального начала в традиционной культуре. Даже в контексте преобладания коллективного одаренный человек имеет возможности оригинального проявления своих способностей. Изучая языковую специфику музейного предмета, являющегося текстом культуры, понимаешь, что необходимо учитывать наличие «ошибок», совершенных мастером. Важно проникнуть в суть мышления мастера-творца, который не только осваивает, но активно развивает доминантную форму традиции.
Литература:
- Воробьева С.В. Проблемы и перспективы развития историко-этнографической экспозиции музея-заповедника «Кижи» / С.В. Воробьева // Актуальные проблемы развития музеев-заповедников. – Петрозаводск : Музей-заповедник «Кижи». 2006. – URL: https://kizhi.karelia.ru/library/aktual/516.html (дата обращения 27.05.2024).
- Коновалов А.В., Тимофеева Е.Я. Понятие «этнографический предмет» / А.В. Коновалов, Е.Я. Тимофеева // Проблемы комплектования, научного описания и атрибуции этнографических памятников. – Ленинград : Государственный музей этнографии народов СССР, 1987. – С. 16–22.
- Менш Петер ван К методологии музеологии / Петер ван Менш [пер. с англ. В.Г. Ананьева]. – Москва : Перспектива, 2018. – 447 с.
- Москвина А.Ю. Компаративное этномузееведение и этноискусствоведение (на примере материальной культуры народов тропической Африки) / А.Ю. Москвина // Радловский сборник: научные исследования и музейные проекты МАЭ РАН в 2011 г. – Санкт-Петербург : МАЭ РАН, 2012. – 275-283 с.
- Романова Н.М. Принципы показа этнографических материалов в экспозициях краеведческийх музеев : научно-методическое пособие / Н.М. Романова. – Санкт-Петербург : ГАМАС, 2010. – 188 с.
- Щепанская Т.Б. Ржавая мерёжа: к вопросу о трансформации и вариативности традиционной культуры / Т.Б. Щепанская // Фольклор и этнография : к 90-летию со дня рождения К. В. Чистова. – Санкт-Петербург : МАЭ РАН, 2011. – С. 48-54.
[1] Выставка повествует о народном восприятии родительства, опыте постепенного включения ребёнка в трудовую и религиозно-обрядовую жизнь крестьянской семьи и общества. Подробнее об этом см. : Выставка «Род(д)ом из Заонежья. – URL: https://www.culture.ru/events/2575795/vystavka-rod-d-om-iz-zaonezhya (дата обращения 3.06.2024).
[2] Авторы выставки В. Кантор и О. Аммалайнен
[3] Покровский Е.А. Детские игры, преимущественно русские : (в связи с историей, этнографией, педагогией и гигиеной) / Е.А. Покровский. – Москва : типография А.А. Карцева, 1887. – С. 91.
[4] Подробнее об этом см.: Кузнецова В.П. Дружка и его роль в русской свадьбе Заонежья / В.П. Кузнецова // Кижский вестник. № 5. – Петрозаводск : музей-заповедник «Кижи», 2000. – С. 95-104.
[5] В 2008 году сотрудниками отдела истории и этнографии музея-заповедника «Кижи» была возобновлена работа по восстановлению процессов выращивания и обработки льна по технологиям XIX века. Подробнее об этом см.: Выращивание и обработка льна в Олонецкой губернии. – URL: https://kizhi.karelia.ru/library/vyiraschivanie-i-obrabotka-lna/1822.html?ysclid=lx8p4pjmlf988641484 (дата обращения 10.06.2024).
[6] К концу XX века из четырнадцати старинных кижских деревень сохранились только две – Ямка и Васильево. В настоящее время на месте старого поселения сформирована музейная деревня, большинство построек которой перевезено из разных деревень Заонежья, в том числе «Дом Берёзкиной», построенный в д. Красная (Грязная) Сельга в 1925 году и переданный в дар музею-заповеднику «Кижи» последней владелицей К.А. Берёзкиной.