Олег Александрович Скобелев
– Олег Александрович, как кратко можно охарактеризовать русский эпос?
– Русский эпос – это прежде всего песни о героях, это героический эпос. Как мы знаем, повествование о героях является общей чертой всех эпосов мира. Известны, например, Манас – герой киргизского эпоса, Марко королевич – герой эпосов балканских народов, в якутском эпосе действует много героев-богатырей, самым известным из которых является Нюргун Боотур Стремительный, я уже не говорю о всем у нас известных героях Калевалы, и так дальше. На мой взгляд, эпические герои каждого народа несут в своих «биографиях» черты и прошлого, и будущего своего народа – поэтому эпос неисчерпаем и до конца непознаваем. Так в русском эпосе хранятся и ключи прошлого, и ключи к нашему будущему; в нём закреплены исторические черты и качества русского характера и, непостижимым образом, перспективы нашей истории.
Вместе с тем, стáрины о сотворении мира в русском эпосе не сохранились – очевидно, вследствие глубокой христианизации души русского народа, их просто перестали петь. Каждый православный знал, как Господь трудился над сотворением Мира шесть дней и благословил седьмой день для отдыха.
– Как Вы полагаете, насколько достоверно в былинах описывается историческое прошлое?
– На мой взгляд, в былинах описываются не сами достоверные исторические факты, а их восприятие народом, их значение в сложнейшей духовной сфере народной жизни. Вообще сам вопрос «времени» в эпосе сложен. Сказитель и слушатели «живут» в эпическом времени, как бы переселяясь в него духом и воображением во время исполнения былины. И герои эпоса становятся для них современниками, они не являются для «захваченных пением» ни вымышленными, ни сказочными. Но в то же время богатыри стоят «над реальностью» и прошлого, и настоящего, и будущего – пока жив породивший их народ – это творения его всенародного гения и духа. Поэтому искать конкретную историческую достоверность в эпосе мне кажется наивным. Эпические песни – духовное отражение исторических событий, много раз преломлённое в зеркалах протекших веков.
– Чем обусловлена актуальность эпического наследия в настоящее время?
– Думаю, что обращение к эпическому наследию народов России является неизбежным для осуществления возрождения нашей страны. Здесь и возрождение «эпического сознания» человека – то есть осознание своего рода, Родины и своего места в череде поколений славных предков, и понимание своей жизни как служения Господу и народу, и следование примеру русских богатырей на поприще служения Отечеству.
– Когда Вы познакомились с эпосом?
– Формальное знакомство с эпосом произошло в отрочестве. Кто-то сдал в комиссионный магазин книгу «Западно-европейский эпос» из серии «Библиотека всемирной литературы», толстую, в глянцевой суперобложке, включавшую песни о Сиде, о Роланде, песнь о нибелунгах. Стоила книга довольно дорого, но я её купил, принес домой, стал читать. Особенно запомнилось, что у Роланда и меч, и рог, не говоря уже о коне, имели имена: Дюрандаль, Элефант, Россенант… И он к ним обращался в напряжённые моменты повествования. Всё это питало детское воображение, да и «сходилось» с русской «богатырской практикой» – разговора-заговора с пущенной стрелой, разговоров с боевым конём и советчиком чёрным вороном.
В школе в это же время мы «проходили» русский героический эпос, но читать былины из школьной книги – это очень скучно. Ты чувствуешь некое противоречие – богатырство тебя притягивает, а скучная форма длинного текста – отталкивает. Дети очень чувствуют несоответствие формы представления им эпоса и его содержания – неумелого чтения вслух и внутреннего мелодизма, заключённого в строках. Всё дело в том, что эпос у всех народов, и у русского, конечно, – поётся. Эпос это не печатный или рукописный текст – это песня и воспринимали его – все тысячелетия бытования – всегда на слух. Как говорили сказители прошлого: «сначала наслушанось, потом – напетось».
К сожалению, в пору нашего обучения об этом никто не задумывался, и мы не знали, что читаем «с листа» волшебные древние песни русского народа. Большинство слушателей, как ни удивительно, не знают о «песенности» нашего эпоса и сейчас. Они полагают, что былины нудно читали важные люди «величавым» голосом. Я о преодолении этого укоренённого стереотипа никогда не забываю, особенно когда выступаю перед детской аудиторией.
Саму «песенность» ребёнка питает, конечно, семья. Помню, бабушка и мама любили петь песни, в том числе – романсовую лирику. Деревенская, тверская бабушка, напевала колхозные и лирические частушки, плясовые песенки, вплетала в разговор присловья и прибаутки. По маминой инициативе родители наши (у меня есть старший брат Валентин) приобрели несколько коробок с пластинками, это были оперы – «Князь Игорь», «Ловцы жемчуга», «Евгений Онегин», «Иван Сусанин». Много раз мы всей семьёй бывали в нашем областном Пермском оперном театре, где в замечательном исполнении видели и слышали оперы «Кармен», «Царская невеста», «Сивильский цирюльник», «Любовь к трём апельсинам», «Иоланта», «Риголетто» и другие. Драматизм действия, мощное звучание оркестра и выдающихся голосов производили колоссальное впечатление, что называется – «волосы шевелились на голове»…
И, как ни странным кому-то покажется, огромную роль для тренировки и развития моей «песенной памяти» сыграл великий сказитель советского народа Владимир Высоцкий. В юности я мог пропеть «а капелла» не менее 150 его песен кряду. А это не только «индивидуальное дыхание» гениального барда, но и «музыка речи» конкретных людей, в которых певец силой таланта перевоплощался.
Со звуковой записью былины я впервые «познакомился» в ноябре 2005 года, это был фрагмент былины «Про Добрыню» в исполнении сказителя Ивана Терентьевича Фофанова.
– Почему знакомство с русским эпосом продолжает осуществляться в виде чтения текста? Оправдан ли такой подход?
– Былины трудно читать, их слова предназначены для пения. Согласен с В.Я. Проппом, который одним из главнейших признаков русского эпоса, отличающий его от других произведений героического содержания, считал то, что он слагается из песен, которые предназначены не для чтения, а для музыкального исполнения и прослушивания. Читать эпический текст трудно, но и слушать сложно – ещё и потому, что современный слушатель далеко не всегда понимает, о чем идет речь, так как исполнители эпоса используют диалектную лексику, забытые обороты и «неправильные» ударения, речитативы и «распевания» слов. Это напоминает того же неопытного слушателя оперы, который не может разобрать слов родного языка, пропеваемых бельканто – из-за их непривычных для слуха звукоизвлечения и артикуляции.
Русский эпос ушёл из народной жизни потому, что в ХХ веке было уничтожено русское крестьянство – его многомиллионный носитель, автор и слушатель. Возвратить эпос, вновь «познакомить» русский народ с его былинами, можно только воспитывая, возвращая русским присущие им коренные свойства души: любовь к земле, доброту и трудолюбие. Вместе с ними вернутся и народные способы жизни (волости, сёла и деревни), церковные приходы с приходской жизнью, общины, артели и прочие формы самоорганизации народа, народная речь, пение и, возможно – эпос. Надо только учесть непреложное: рабы эпос не поют. Рабы господствующих идей, рабы капитала, интернета, эгоизма – в целом «новокрепостные» духом и телом – эпос не поют. Эпос живёт среди самостоятельных, верующих, свободных духом добрых людей.
Сейчас, насколько мне известно, сохранился последний островок живого бытования русского эпоса – в селе Усть-Цыльма в Республике Коми. Это село с русским староверческим населением, сохранившим, несмотря на все худые исторические процессы, свой уклад жизни и сельскохозяйственное производство. Там живут и поют старины потомки и односельчане нескольких семей сказителей – Чупровых, Лагеевых и других.
А чтение текста нельзя назвать знакомством с эпосом. Так же, как рассматривание портрета не является знакомством с человеком.
– Когда Вы обратились к былинам как исполнитель?
– Записи подлинного исполнения былин впервые услышал в годы репетиций и выступлений в составе Фольклорно-этнографического театра музея-заповедника «Кижи». В начале 21 века, очевидно, пришло время обратить внимание фольклорных коллективов страны на эпические жанры и причетную традицию. Отдельные коллективы «осмелились замахнуться» на с почётом похороненные в 20 в. былины, духовные стихи, баллады и плачи. Стало престижно для ансамбля, если «девочки» могут исполнить фрагмент причети, а мужчины – былины или баллады. Мне, как самому возрастному участнику ФЭТ (о ту пору – сорока лет) выдали запись с небольшим фрагментом былины «Про Добрыню» пудожского сказителя И.Т. Фофанова (1873–1943) из д. Климово, что на Купецком озере. Выучил я эти три минуты ста́рины, стал исполнять. Потом по печатному тексту былины расшифровал и пропел 6 минут. В 2009 году записал на СD полную версию ста́рины «Про Добрыню» продолжительностью 53 минуты. После этого освоил пение 6 старин (над шестой ещё работаю – реконструирую текст по ближайшим версиям), семи духовных стихов и баллад, стал сказывать народные сказки – их количество в моём репертуаре даже не могу назвать.
При анализе русских былин исследователи говорят «о локальных эпических традициях, при необходимости сужая или расширяя границы этого понятия – традиция определенного региона, одной-двух соседних волостей, группы деревень, одного селения, семейная традиция»[1]. На какую традицию ориентированы Вы?
– Как сотрудник музея-заповедника «Кижи», конечно, в первую очередь на рябининскую эпическую традицию. В настоящее время исполняю шесть былин: пудожскую – «Про Добрыню» из репертуара И.Т. Фофанова, остальные из репертуара династии Рябининых-Андреевых – «Илья и Соловей», «Вольга и Микула», «Королевич из Крякова», «Добрыня и Змей», «Василий Окульевич и Саломан». Духовные стихи и баллады исполняю пудожские, заонежские и один стих поморский. Получается, что я представляю, в основном, эпическую традицию Обонежья.
– Как Вы осуществляли отбор былин?
– Запоминается и поётся только та песня, которая нравится. Когда я впервые услышал запись И.Т. Фофанова, ту самую, «Про Добрыню», то понял, что имел совершенно неправильное представление о былинах как о скучном и тягучем «старинном» чтении или декламации. Эпос предстал ярким, интересным, необъяснимым, завораживающим. Таким образом я исполняю те былины, которые, что называется, «па́ли на́ душу».
Как сказитель перенимал, усваивал былины – вопрос, содержащийся в материалах собирателей и возникший ещё в эпоху открытия былинной традиции? Как Вы полагаете?
– Будущие сказители слышали эпические песни с рождения. Русский Север являл собой уникальную «эпическую среду». В некоторых местностях (Заонежье, Пудожье с Кенозерьем и др.) былины знало, в той или иной степени, видимо, почти всё население. А отдельные крестьяне пели по нескольку десятков сюжетов и своими познаниями выделялись среди проникнутого эпосом населения. Как говорили в советском спорте – «массовость рождает мастерство».
Одарённые «былинной сметкой» и памятливостью мальчики и девочки с годами становились выдающимися знатоками-исполнителями эпоса – то есть – сказителями и сказительницами. Они пели былины за сидячей работой, в долгом пути, в минуты отдыха – и душа просила пения, и люди просили «спеть старинку». Эпос был крестьянскому народу нужен и одарённые нужными свойствами характера люди его глубоко осваивали, в том числе и как вид своего служения близким и обществу.
Мне думается, прежде всего детскую душу пленяла святая древность и одновременно вечно живая сущность богатырства, богатырской эпохи. Нравились загадочные напевы и непростые образы героев. Образы богатырей помогали и поддерживали в трудах и невзгодах. И, конечно, каждый перенимал и запоминал те «словесные формулы», ту манеру изложения и исполнения, которая была наиболее близка характеру и темпераменту. Одни сказители старались как можно точнее сохранить в памяти слышанные образцы старин, другие, пользуясь многими источниками, создавали свои «редакции», версии былин; третьи даже давали волю буйной фантазии, порой нарушая освящённый эпической традицией ход событий. В любом случае исполнение былин требует повседневных упражнений голоса, памяти и импровизационных способностей – но в границах, определённых традицией.
– Сколько былинных напевов используете Вы? От кого Вы их усвоили?
– Все эпические напевы я усваивал, «перенимал», по имеющимся аудиозаписям пения двух последних поколений сказителей. Поэтому, не искажая истины, могу сказать, что воспринял былины «с голоса» от И.Т. Фофанова, И.Т. Рябинина, И.Г. Андреева-Рябинина, П.И. Андреева-Рябинина, М.Е. Самылина. Это действительно так.
Для меня самое важное перенять интонацию, «манеру» исполнения сказителя. Затем надо как бы «забыть» про содержание строк и за словами услышать «архангельские трубы» напева (это мой лично привнесённый термин для обозначения основы эпического напева), которые, в моём восприятии, никогда не бывают ни «плясовыми», ни «романсовыми» – как о том писали некоторые музыковеды-исследователи. Это всегда торжественные и несуетные звуки – кому бы и что они не напоминали. Именно эти «архангельские трубы» держат и певца, и слушателя в «тонусе очарования» при многочасовом исполнении эпоса. У меня свой счёт напевов. Я считаю, что исполняю старины на семь напевов, три из которых («рябининские») можно, вероятно, назвать вариациями единого напева, но для меня они имеют явные отличия.
Таким образом, рябининские старины я пою на три различные напева (один из которых имеет три вариации) – «Вольга и Микула», «Василий Окульевич и Соломания» и группа из трёх старин с близкими напевами – «Илья и Соловей», «Королевичи из Крякова» и «Добрыня и Змей». Напев И.Т. Фофанова в былине «Про Добрыню» и напев М.Е. Самылина в былине «Илья и Калин царь» (которой я знаю лишь фрагмент)
– Как Вы полагаете, возможно ли в настоящее время осуществить достоверную реконструкцию эпической традиции?
– Русская эпическая традиция многие века существовала в народной среде не крепостного крестьянства. Русский эпос – крестьянский эпос, это эпические песни русского крестьянства. По мере закабаления крестьян эпическая традиция отступала на относительно вольные окраины государства и исчезала в среде крепостных. В последние времена своего существования русский эпос сохранялся у государевых крестьян и казаков, т.е. у людей, не скованных личной рабской зависимостью от феодалов и чиновников, людей, являвшихся только Божьими рабами, а иго Господне – благо. При этом крестьянские качества – любовь к земле, доброта и трудолюбие – служили социально-экономической основой русского эпоса. Тем не менее, эпос, как живая традиция, изменялся с каждым столетием.
Если мы – Государство, Церковь и Народ – сможем возродить Россию на основе вечных крестьянских ценностей, то мы сможем и иметь надежду на возрождение русского эпоса, конечно, в преемственных формах, но – нового времени.
[1] Новиков Ю.А. Сказитель и былинная традиция. – СПб.: Дмитрий Буланин, 2000. – С. 264.