Проблема культурной дуальности «свое – чужое» остается одной из актуальных тем культурологии на протяжении нескольких лет[1]. Разграничение культур на «свою» и «чужую» является одним из способов самоидентификации любой культуры. Отсутствие или иллюзорность «чужого» затрудняет самоидентификацию «своего» [6, с. 122].
Понятие «чужого» имеет множество значений. Так Г.Д. Гачев рассматривает все возможные культурные миры как определённые «варианты инварианта». В этом случае существует универсалистская модель, придерживающаяся идеи принципиального сходства «своего» и «чужого» как принадлежащих к общему инварианту и, являющихся, по сути, всего лишь возможными его вариантами. Данный методологический подход предполагает подобие архетипических основ сравниваемых культур и возможные различия в сфере способа смыслополагания [4, с. 9].
Невозможно отрицать, что этнические культуры, соседствующие, взаимодействующие и взаимопроникающие, функционирующие на одном географическом пространстве и в результате сформировавшие региональный тип культуры, являются вариантами общего инварианта. Тем не менее, интерес вызывает способ познания себя через постижение культурного «чужого» отдельного человека, представителя этнической общности – этнографической группы, мастера декоративно-прикладного искусства.
Татьяна Михайловна Юшина – мастер традиционного северного орнаментального вязания, мастер по ткачеству, руководитель творческого объединения Kudomine, член Гильдии мастеров декоративно-прикладного искусства Республики Карелия. Татьяна Михайловна родилась в Поморье, в с. Нюхча Беломорского района, более тридцати лет живет в п. Ильинском Олонецкого национального муниципального района.
Татьяна Михайловна Юшина
Повсеместно распространённым в Поморье являлось традиционное вязание на нескольких спицах – прутках. На пяти спицах вязали свитера (рубашки), шарфы, варежки, чулки. Узорное вязание больше всего было развито на Летнем, Онежском и Терском берегах Белого моря. Традиционно орнаментировали определенный круг вещей: рукавицы, чулки, мужские рубашки. Шарфы, носки и ряд других вещей вязали «нагольными», то есть без узоров [5, с. 59].
Орнаменты выполняли, используя два-три цвета, как говорили, в две или три нитки (две-три шерсти, двурядки, троеря'дки). Двуцветные узоры были популярны на Онежском и Летнем берегах, а трехцветные – на Карельском, Кандалакшском и Терском [5, с. 72]. В орнаментальном вязании наиболее распространенными были сочетания красного с белым, серым, черным или коричневым цветом, в зависимости от естественного оттенка шерсти. В двухцветных узорах часто использовали также светло-серый с темно-серым.
Композиционное построение вязаного орнамента было достаточно единообразным по всему Поморью. Раппортные – повторяющиеся узоры на рукавицах, чулках и рубашках равномерно заполняли всю поверхность изделия, т.к. вязались по кругу («по кольцу») [5, с. 14]. Круговая (бесшовная) технология вязания придавала изделию дополнительные обережные свойства.
Одежде поморов посвящен отдельный раздел публикации Т.А. Бернштам «Русская народная культура Поморья в XIX – начале XX вв. : этнографические очерки» [2]. Так общим для Поморья является наличие специального промыслового комплекса одежды, который был необходим как мужскому, так и женскому населению. На разных берегах были выработаны свои, несколько различающиеся виды промысловой одежды. Будничную мужскую одежду, как правило, дополняли вязаная рубашка (пиджак или короткая суконная куртка) и вязаный шарф. Шерстяные рубашки «старинного покроя» вязали сами, а также привозили из Норвегии. Рубашки бытовали в Поморье повсеместно и были известны соседнему неславянскому населению. Такие рубахи представлены в каталоге «Ткани и одежда Поморья в собрании Соловецкого государственного историко-архитектурного и природного музея-заповедника» [5]. Например, рубашка, связанная «в две нитки» из шерсти домашнего изготовления с узором «кýнпасы» – восьмилепестковыми розетками коричневого цвета из д. Яреньга (Летний берег); верховица с красно-белым узором из д. Пушлахта (Онежский берег), две поморки из серой и лиловой шерсти из с. Шуерецкое (Поморский берег) и д. Териберка.
Большинство геометрических мотивов традиционного северного орнаментального вязания были известны не только славянским, но и финно-угорским, скандинавским, самодийским народам и применялись в ткачестве, вышивке и других видах народного творчества.
– Татьяна Михайловна, скажите, пожалуйста, имеется ли связь между Вашим занятием и местом, где Вы родились и выросли?
– Да, я родилась в Поморье в с. Нюхча – крупном поморском селе, хранящим местные традиции. Рыболовство и морской промысел никогда не утрачивали своего значения для местных жителей. Море для поморов – не просто среда обитания или особый пейзаж, а определенный образ жизни. Полагаю, что поморы обладают особым характером, обусловленным суровым климатом и регламентированной жизнью, подчиненной циклам промыслового календаря[2].
Кроме занятий земледелием и животноводством, каждая поморская женщина умела вязать крючком и спицами, вышивать. Среди вязаных на спицах изделий были, в основном, необходимые для семьи теплые вещи: варежки и носки.
Своеобразным феноменом является поморская торговля между поморами и норвежцами. Осуществлявшаяся на протяжении нескольких столетий, она была основана на взаимовыгодных условиях и даже привела к взаимному «прорастанию» двух национальных культур[3]. Так в Нюхче в музее поморского быта «Хламном сарае» можно увидеть предметы, привезенные из Норвегии.
– О русско-норвежских связях, в том числе, сложившемся общем языке общения (рюссе-норск) опубликован ряд научных работ отечественных и норвежских ученых. Что поморы привозили из Норвегии?
– Привозили не только в Архангельск, но и в свои родные места, кроме чая, кофе и сахара, промышленные товары, особенно красивую одежду и набивные ткани, женские платки, французские вина, жернова, кафельные печи, домашнюю утварь, посуду, вязаные изделия. Все эти вещи входили в быт поморов.
– Почему привозили вязаные изделия, разве в Нюхче не вязали?
– Конечно, вязали. Вязание шерстяных и кружевных изделий было самым распространенным занятием женского населения Поморья. Так моя бабушка – Екатерина Васильевна Попова (1899-1979) – вязала носки, рукавицы из овечьей шерсти. Крупных вещей она не вязала, у нее даже длинных спиц не было. Но в Нюхче были женщины, умевшие вязать и более крупные изделия – кофты, рубашки из овечьей шерсти домашнего изготовления. Помню, когда была ребенком, бабушки села ходили к друг другу на «бесёду» со спицами и нитками. Сидели у дома на лавках, вязали и «бесёдовали». Могли часами так сидеть, разговаривать.
– В то время в Нюхче держали овец?
– Да, в 1960-1970-е годы овец романовской породы держали в каждом дворе. По центральной дороге, проходившей вдоль реки, стадо овец буквально «текло» на пастбище.
– Все владели технологиями превращения шерсти в нити?
– Да, это было обычным занятием для женщин. Сами стригли овец, сами и пряжу делали. Моя бабушка тоже: «била», пряла, «скала» сама.
– Как давно Вы занимаетесь вязанием?
– Научилась вязать в детстве. В четыре года бабушка дала мне спицы. Сидела представляя, что вяжу, а изделие растет, прибавляется. На самом деле перекидывала петли с одной спицы на другую. Позже, учась во втором классе, уже могла связать себе шарф и шапку. Приблизительно лет в десять связала себе юбку. В нашей юности не было возможности покупать все необходимое, жили экономно, и я много вязала, часто перевязывала – из одного изделия делала другое. В 1980-90-е годы много вязала одежды для детей и взрослых, в магазинах в те годы мало, что можно было купить, вот и приходилось делать самой.
Важным событием для меня стало посещение 2008 году Кенозерского национального парка, где Народный мастер России Г.А. Челпанова проводила курсы вязания[4]. Она популяризирует узорное вязание, распространенное в Архангельской губернии в конце XIX – начале XX века в Поморье. С указанного периода времени я стала осознанно придерживаться традиционных принципов вязания.
– Вы занимаетесь традиционным северным орнаментальным вязанием. Что Вас привлекает в этом виде декоративно-прикладного творчества?
– Люди проявляют интерес к кругу традиционных изделий, технологиям их изготовления и орнаментам, которыми эти вещи декорировались в связи с желанием обретения полноценной этнической идентичности. Конечно, можно найти схемы вязания в интернете, но в прошлом осуществлялась передача знаний из поколения в поколение, непосредственно «из уст в уста». Мастерицам было достаточно увидеть, подержать изделие и сделать аналогичное. Архангельское узорное вязание в значительной мере консервативная область традиционного народного искусства. Происшедшие со временем изменения коснулись лишь цветовой палитры и состава пряжи.
– Северное узорное вязание, вероятно, было сосредоточенно в определенных центрах, т.к. Архангельская губерния являлась самой обширной в Европейской России, занимала всю её северную часть от Финляндии до Урала, гранича на севере с Северным Ледовитым океаном и окружая Белое море?
– Выделяют четыре вида узорного вязания: лешуконское, мезенское, пинежское и поморское (Приморский район Архангельской области). Основные орнаментальные мотивы: косые кресты, гребенки, свастические знаки, ромбы и производные от них. Несмотря на единообразие композиционного построения орнамента по всему Поморью, каждая из названных местных традиций узорного вязания имела свои характерные черты.
Многие лешуконские и мезенские изделия отличаются не только ярким колоритом, но и наличием полосатого фона, на котором размещены крупные геометрические узоры. В этих традициях наиболее долго сохранялись названия типовых орнаментальных мотивов: «куколка», «решеточка», «глазки», «лягушка», «мушки» и др.
– Татьяна Михайловна, чем Вы руководствуетесь при выборе цветов для своих изделий?
– Универсальность колористических решений отличает традиционные изделия. Отмечу, что традиционно употреблялось два-три цвета фона, этого убеждения придерживается и Г.А. Челпанова. Если сравнить лешуконские, мезенские вязаные образцы, то в ряде случаев три цвета являются фоновыми, а четвертый – орнаментальный. Цвет фона меняется через каждые шесть рядов. Подбирая цвета, я всегда думаю, как они будут восприняты людьми и будут ли они органично сочетаться между собой и с современной одеждой. Цвет пряжи для выполнения орнамента должен быть наиболее контрастным по отношению к остальным, либо намного темнее, либо намного светлее. Цвета фона могут быть близкими, хорошо сочетаемыми. Тогда узор на рукавичках будет хорошо читаться.
– Вижу, что две пары этих варежек объединяет схожее орнаментальное решение.
Действительно, здесь присутствует антропоморфный символ плодородия «женская фигура», имеющий в основе ромб, но усложненный с помощью «отростков». Он может иметь другие названия у разных народов («мокошь», «девушка», «куколка») в различных видах декоративно-прикладного творчества – ткачестве, вязании, резьбе по дереву. Исходное изображение ромба, как и в лоскутном шитье, символизирует «бревенчатый свод», избу с бревнами-полосками и очагом в центре. Но это мое смысловое прочтение орнамента, т.к. имеются и иные. Полагаю, нужно учитывать, что северное орнаментальное вязание – результат взаимодействия традиционных культур славян, финно-угров и скандинавов[5].
Имеется ли какая-то связь между орнаментами, покрывающими одно изделие?
– Например, орнаментальный мотив «лягушка», объединяющий пять ромбиков, символизирующий продолжение рода, обычно дополняется схожими по смыслу мотивами – солярными знаками, знаками земли и плодородия. Рядом со «срубом дома» может находиться ромб, означающий землю, засеянное поле.
– Заметила, что многие геометрические фигуры (в частности, ромб) усложнены дополнительными линиями-«отростками». Они наделены смыслом?
– Да, они призваны усилить позитив «орнаментального послания». Здесь, например, орнамент «заячьи ушки» обрамляют «отростки», способствующие обретению счастья.
– Существует ли разделение орнаментальных мотивов и орнаментальных групп по гендерному признаку?
– Да, есть орнаментальные мотивы, использующиеся исключительно на изделиях, предназначенных мужчинам. Например, «след оленя», «след медведя», «рога молодого оленя», «бегущая собака» и др.
– Помимо самой технологии вязания «по кольцу», что еще является элементом оберега?
– Такой «обручок» вокруг запястья, который мы не пришиваем, а вывязываем на рукавицах изнаночными петельками. Используем нитки и, соответственно, цвета, которые присутствуют в изделии, добавляя красный. Вывязываем «обручок», чередуя 2-3 цвета пряжи в определенном порядке, меняя цвет на каждой петле. Вязать «обручок» необходимо с хорошим настроением, с молитвой, мысленными пожеланиями добра и процветания тому человеку, которому адресовано изделие.
– Как Вы рассчитываете орнаменты на поверхности изделий?
– Выбираем орнамент и строго следуем схеме. Любой орнамент рассчитан на определенное (как правило четное) количество петель. Например, минимальное количество петель раппорта орнамента на половину детских рукавиц 24 петельки, 32 – взрослых. Максимальное число петель раппорта женских рукавиц – 38 петель, 44 – мужских. Учитывается толщина пряжи и размер вязальных спиц. Если раньше вязали на тонких спицах, что сложно представить, то в настоящее время выбирают спицы потолще.
Схема орнамента рукавиц
– В связи с чем сложно представить?
– Домашняя шерстяная нитка была грубой. Несколько ниток, составляющих орнамент, было непросто «вести». У меня сохранились спицы моей бабушки. Обращу внимание на прочный металл, из которого они изготовлены, вес (они тяжелые), а также острые концы, определенно облегчающие процесс протягивания нитей через петли. Современные спицы из алюминия значительно легче, имеют закругленные концы. В целом ими проще вязать, им только подсказывай, они сами все сделают.
– Какие спицы лучше выбрать?
– Тонкие, номер 1 или 1,5, т.к. изделия получаются плотными, «двойными» в связи с протягиванием с изнаночной стороны нитей, участвующих в создании орнамента.
– Из каких нитей предпочтительней вязать?
– Лучше использовать нити, в составе которых преобладает шерсть с небольшой примесью синтетики (например, 90% шерсть, 10% – акрила). Изделие из таких нитей получается теплым и износостойким.
– С чего начинается вязание рукавиц?
– С резинки, где демонстрируем цвета, используемые в орнаменте. Последовательность чередования цветов и ширину полосок определяем на свой вкус. Отмечу, что резинка на рукавицах появилась лишь во второй половине XX столетия. Обычно я набираю 60 петель и вяжу, чередуя две лицевые и две изнаночные петли. Такая периодичность делает резинку эластичной. В последнем ряду осуществляю прибавление петель. Раппорт всегда рассчитан на четное количество петель. Если орнамент состоит из 64 петель, то необходимо прибавить 4 петли.
– Как рукавица выглядит с изнаночной стороны?
– На изнаночной стороне все концы рабочих нитей аккуратно убираются под соседние нити, имитируя потайной шов. Обращает на себя внимание аккуратный «кантик», образующийся с одной стороны рукавицы в результате смены цвета нити. Он не мешает, не топорщится, не натирает.
– Вы говорили о смене цветов нитей. Каким образом ее осуществить?
– Протяжки нитей при смене цвета делаем не более, чем через три петли. Если требуется протянуть нить через пять или семь петель, то через каждые 2-3 петли обматываем нить фоновой нитью. Тогда протяжки не будут стягивать изделие и на изнаночной стороне – мешать и цепляться.
– Как вывязать палец?
– Палец вывязывается примерно на высоте четырнадцатого ряда. На левой рукавице палец вывязываем на второй спице, на правой рукавице – на третьей спице. Для пальца провязываем контрастной нитью 13-14 петель, отступив от начала спицы для женских и детских рукавиц 1 петлю, для мужских – 2 петли. Над контрастным рядом сразу же провязываем очередной ряд орнамента и продолжаем вязать изделие.
Когда закрыты все петли рукавицы, приступаем к вывязыванию пальца. Поочередно вытягиваем все петли контрастного ряда и сажаем их на четыре спицы, чтобы на каждой было по 7 петель, всего – 28. При вязании первого ряда на поворотах петли перекручиваем, чтобы не образовывались отверстия. Чередование цветов на пальце такое же, как и на основной части рукавицы. Спицы для пальца можно взять потоньше на 0,5 номера, либо вязать потуже. Орнаменты для пальца выбирают мелкие, с частой сменой цвета нити. У меня есть пара излюбленных вариантов, они обеспечивают универсальный размер рукавицы, подходящий большинству. Некоторые мастера предпочитают вязать палец, используя орнамент, расположенный на основной части рукавицы. Бабушки часто делали его «пёстреньким».
– Как закончить, закрыть изделие (рукавицу)?
– В Поморье говорили не закрыть, а «запустить». Верхний край «запускаем» постепенно в шесть дорожек. Наши рукавицы имеют не острую, а закругленную верхнюю часть. Используются те цвета, которые участвуют в орнаменте на этих рядах. Убавляем петли с краев в начале первой и третьей спицы, в конце второй и четвертой спицы, но вместе берем не первые две петли, а третью с четвертой. Таким образом, во время убавления орнаментальная целостность не нарушается, край сохраняется ровным, петли как бы уходят под краевой кантик.
Провязываем край, чередуя светлая – темная – светлая цвета нитей, либо темная – светлая – темная. В результате получается красивое обрамление. Когда на каждой спице остается по 5 петель, начало ряда вяжем по схеме, затем отрезаем нитку длиной 15 см. Средние петли одеваем друг на друга попарно и протягиваем конец пряжи через оставшуюся среднюю петлю, затем убираем дорожки. Попарно одеваем третьи от края петли, протягиваем через оставшуюся петлю нить, затем – вторые от края петли, протягиваем нить, и, наконец, первые от края. Первая половина закрыта.
Поворачиваем рукавицу, то же самое проделаем со второй половинкой. Затем оставшиеся кончики пряжи убираем вовнутрь, закрепляем узлом и прячем под соседние нити. Палец «запускаем» аналогичным образом.
– Татьяна Михайловна, как Вы и Ваш муж оказались в п. Ильинском Олонецкого национального района Республики Карелия?
– Приехали по распределению как молодые агрономы после окончания Петрозаводского государственного университета в 1985 году.
– Какие традиционные формы занятий сохранялись в поселке в эти годы?
– В указанное время в поселке жили люди, которые помнили традиционные занятия своих семей. Например, берестоплетение, плетение из ивового прута, бондарное дело для многих мужчин являлись обычным хозяйственным делом. Женщины рассказывали, как ткали их бабушки и мамы. В домах многих людей хранились ткацкие станки. Поняла, что именно ткачество является важным, исконно женским традиционным занятием, доминантой местной культуры.
– Правильно ли я понимаю, что традиционное ткачество у Вас ассоциируется с карельской традиционной культурой, а не с русской?
– Действительно, домашнее ткачество в Поморье конца XIX – начале XX века практиковалось в основном на Летнем, Онежском и частично на Поморском, Зимнем берегах. Используя полотняное и саржевое переплетения, поморки ткали из льна, конопли, бумаги и шерсти ткани для изготовления будничной и рабочей одежды, бытовых предметов, обеспечивающие нужды семьи. Применение сложных техник ткачества для изготовления узорных тканей было весьма ограниченным. В связи с этим, праздничную одежду, как правило, шили из покупной ткани.
В моем сознании ткачество в Поморье существовало исключительно в этнографической литературе и музейных коллекциях. На территории южной Карелии сопровождало ощущение недавнего угасания традиции ткачества и полнокровном ее проявлении в прошлом, т.к. окружавшие меня люди не только говорили об этом, но могли показать.
– Когда Вы начали возрождать основы традиционного ткачества?
– В конце 1990-х гг. меня направили на курсы основ ткачества в г. Петрозаводск в Колледж культуры. По возвращении я задумалась, как создать, а главное, оснастить ткацкую мастерскую в п. Ильинском. Так первый ткацкий станок передала пожилая женщина Клавдия Рагиня, которой ткать было уже тяжело, а станком она дорожила. Несмотря на то, что этому станку было более ста лет, он сохранялся в прекрасном состоянии: ремизочки бережно завернуты в тряпочку, металлическое бердо. Мы его перевезли и собрали, но самостоятельно заправить я его не решалась. Большую помощь оказала жившая неподалеку Анастасия Васильевна Вишнякова, которой на тот момент времени было 83 года. Ткать она уже не могла, но подсказать, в чем состоят особенности заправки старинного ткацкого станка ей было под силу. Как Вы знаете, самое сложное – это заправка ткацкого станка. Когда с этим этапом я разобралась, стала чувствовать себя уверенно.
– Как Вам удалось обеспечить мастерскую ткацкими станками?
– Станки местные, на них раньше ткали полотенца, ткани для рубах и портов. Так Валентина Ивановна Трофимова, первый директор нашего Дома культуры, родом из д. Большие Горы Олонецкого района перевезла станок своей бабушки. Единственной деталью, которую мы заменили, является бердо. Традиционно бердо изготавливали из дерева, а на наших станках – из металла, т.к. они более прочные. Еще один старинный станок мы купили за символическую плату у жительницы п. Ильинский – бабушки Кошкиной (не помню имя и отчество, к сожалению).
Каждый ткацкий станок индивидуален, со своей историей и своей душой. Как Вы знаете традиционно он изготавливался мужчинами: мужем – жене, братом – сестре, женихом – невесте. Полагаю, что всегда учитывался рост женщины. В нашей мастерской все старые станки, которым более ста лет, низкие. Для современных людей, которые выше ростом, ткать на таких станках не очень удобно. В связи с этим, мы подкладываем специальные плашечки-подставки.
– Вы учите основам ткачества?
– Да, постепенно я стала набирать группы желающих для обучения основам ткачества. Имеются увлеченные люди, которые на протяжении нескольких лет приходят в ткацкую мастерскую и ткут. Это важная сфера деятельности, т.к. способствует реализации разнообразных граней творческого потенциала.
Мы следуем традиционным способам ткачества: собираем старые текстильные вещи, сортируем, разрезаем их на полосы. Полагаю, ткани изделий бывших в употреблении, гораздо лучше новых: их неоднократно стирали, соответственно, они не полиняют, не дадут усадку; они радуют, напоминая о любимых вещах. Могу сказать больше – они «поют» в половиках.
– Где современному человеку взять такое количество старых вещей?
– Бывшие в употреблении, отслужившие вещи очень даже набираются. Это и свои вещи, и родственников. Одна женщина принесла дорожку, выполненную ее бабушкой. Обращает внимание наличие «густой» заправки (нитей основы) и узенькой нарезки (утка). Понятно, что одежду в традиционно больших семьях носили долго и утилизировали, когда она полностью изнашивалась. Мы же сейчас нити заправки используем более тонкие, а уток режем потолще. Полагаю, что и современные ткани, содержащие синтетические волокна, гораздо прочнее натуральных, значит, дорожки будут долговечнее.
– Какие люди приходят ткать в ткацкую мастерскую?
– В большей степени женщины пенсионного возраста, как правило, со своими представлениями о «правильном» ткачестве. Ориентиром всегда являются детские или юношеские воспоминания о своем родном доме, где элементом декора являлись текстильные дорожки, изготовленные мамой, бабушкой. Каждая стремится сделать изделие максимально похожее на запечатленное в ее памяти. Действительно, даже на двух ремизных рядах, используя простое полотняное переплетение, можно создавать удивительную красоту.
– Вы говорите об узнаваемости дорожек вашей ткацкой мастерской. В чем она проявляется?
– Например, длительными переходами от одного цвета к другому, так называемой, «растяжкой». Разрезая старый текстиль и сматывая полоски в небольшие клубки, сразу сортируем их по цветам. Предварительно раскладываем нарезку по нарастанию интенсивности тона. Это помогает не только рационально использовать материал, но создавать сложные колористические композиции. Только тогда приступаем к ткачеству. Продуманное цветовое решение у каждой мастерицы вызывает индивидуальные образные ассоциации. Так, Людмила Анатольевна ткет живописный летний закат на побережье Ладожского озера: камни, небо, облака.
– В процессе ткачества дорожки используется одна техника?
– Конечно же, нет. На основе обычной полотнянки мы используем целый ряд традиционных техник, это и закладное, и «выкладка», и «крутка», гораздо реже браное ткачество, фактурное и «рюйю». Например, Нина Ивановна использует прием «полукрутка», где два утка скручиваются между собой в одном направлении. Если два утка скручивают на встречу друг другу, ткацкий прием называется «крутка». Визуально «крутка» напоминает веточку с расходящимися в разные стороны листочками. Названные приемы очень часто использовались в традиционном ткачестве половиков.
Ниной Ивановной соткано другое изделие – идеальная карельская дорожка. Не отдаю его мастерице, т.к. он нужен на выставках, ярмарках в качестве образцового. Посмотрите, какие «перегородочки», какие «переходики» от светлого к темного в центральной части, все играет.
РЭМ 12768-15
Традиционно разграничительные полоски в карельской дорожке отделяли разные цвета, как в этом образце, которому более пятидесяти лет.
Продемонстрирую свою дорожку, которая объединяет вышеперечисленные приемы.
В этой дорожке мастерица Инна Николаевна Ларионова осуществила другой подход: каждая разрезанная вещь зафиксирована в отдельной полосе. Так, рассматривая половик, можно предаться воспоминаниям, связанными с любимыми текстильными изделиями и сопутствующими событиями.
Разнообразных интерпретаций полосы, может быть бесконечное множество. Например, полоса может быть сборная – с вкраплениями другого цвета, близкого или контрастного с рисунком. Сочно-бордовые полосы ассоциируются с ягодами Карелии – брусникой и клюквой, но не только. Это могут быть цветы, иван-чай в определенный период цветения.
Такой половик, использующий ремизную заправку, выглядит очень современно.
– Как Вы полагаете, что особо важно в процессе овладения искусством ткачества?
– Если хочешь научиться ткать, то нужно желание, а также терпение, внимательность, усидчивость, проявление фантазии. Традиционно в многодетных семьях женщины ткали в кратковременные периоды времени, буквально минуты между иными хозяйственными делами. Искусными мастерицами признавались те, кто имел возможность уделять несравнимо больше времени любимому делу. Полагаю, что данное наблюдение справедливо не только применительно к ткачеству.
– В ткацкой мастерской Kudomine присутствует особое отношение к «карельской» дорожке. Можете ли Вы тезисно поделиться основными убеждениями?
– В Олонце живет наш (родом из п. Ильинский) писатель Н.П. Зайцев, пишущий на карельском языке, ливвиковском наречии. Автор наделяет вещь символическим значением, проводя аналогию между процессом ткачества и структурой, материей бытия. Связь мотивов создания пряжи, ткани с темой рождения жизни, «судьботворения» в мифологии очевидна. В его рассказе «Наследство» дорожка, сотканная из старой одежды членов семьи, обладающая обережными свойствами, одновременно имеет аналогии в образе мирового или родового древа, иллюстрируя связь между поколениями.
– Возвращаясь к теме «своего – чужого», как Вам удалось освоить, а главное – совместить виды художественного творчества (северное орнаментальное вязание и ткачество), в которых проявились грани своеобразия разных этносов?
– Не вижу противоречий, т.к. обнаруживается множество примеров взаимного влияния и параллельного возникновения сходных форм культуры в разных этнических средах, на основе сходства природных, социально-политических и экономических условий, в которых соседствующие и контактирующие народы развивались на протяжении веков. Все, чем я занимаюсь, не может быть чужим, оно все мое, родное. Из всех разновидностей северного вязания мне ближе, конечно, поморское. Интересно, но уже к началу XX века население беломорского побережья не осознавало своего единства, что выражалось прежде всего в различной степени развитости и бытования самоназвания «поморы» на разных поморских берегах. Сильнее всего, как отмечает Т.А. Бернштам, самосознание присутствует у жителей Поморского берега (особенно от Кеми до Колежмы), где жители считают «поморами» себя, а также жителей всего побережья, включая как севернорусское, так и нерусское население. В связи с этим, переезд в п. Ильинский, находящийся на территории нашей республики, не изменил моего отношения к окружению, воспринимаемому и относимому к «своему», независимо от этнической принадлежности. Наиболее яркие и значимые образцы народного декоративно-прикладного искусства являются достоянием всех коренных этносов Карелии.
Литература:
- Бернштам Т.А. Поморы: Формирование группы и система хозяйства / Т.А. Бернштам. Ленинград : Наука, 1978. – 176 с.
- Бернштам Т.А. Русская народная культура Поморья в XIX – начале XX вв.: этнографические очерки / Т.А. Бернштам. – Ленинград : Наука, 1983. – 233 с.
- Волкова Н.Г. Сохраняя традиции : традиционные севернорусские узоры и техники вязания варежек / Под ред. Е.В. Самойловой, И.В. Светличной. – Санкт-Петербург : Общество русской традиционной культуры., 2021. – 128 с.
- Гачев Г.Д. Космо-Психо-Логос : национальные образы мира / Г.Д. Гачев. – Москва : Академический Проект, 2007. – 512 с.
- Григорьева Г.А. Ткани и одежда Поморья в собрании Соловецкого государственного историко-архитектурного и природного музея-заповедника: каталог / Г.А. Григорьева. – Архангельск : Правда Севера, 2000. – 294 с.
- Казакова Е.А. Теоретические подходы рассмотрения дуальности «своё – чужое» / Е.А. Казакова // Вестник Челябинского государственного университета. 2014. № 11 (340). – С. 120-125.
- Лысенко В.Г. Познание чужого как способ самопознания (попытка ксенологии) // Россия в диалоге культур / отв. ред. А.А. Гусейнов, А.В. Смирнов, Б.О. Николаичев. Москва : Наука, 2010. – С. 90–102.
[1] Основные положения, лежащие в основе концепции диалога культур, были разработаны М.М. Бахтиным. Он определял культуру как форму общения разных культур.
[2] Особенность ведения традиционного поморского хозяйства состояла в том, что занятие земледелием на побережье Белого моря играло незначительную роль. Этнограф К.К. Логинов справедливо отмечает, что хозяйство поморов базировалось на высокотоварных морских рыбных и звериных промыслах, реализация продукции которых осуществлялась поморами самостоятельно на зарубежном (Норвегия и Швеция) и внутреннем рынках. Подробнее об этом см.: Логинов К.К. Рыболовство Поморского села Нюхча // Уведи меня, дорога : сборник научных статей памяти Т.А. Бернштам. – Санкт-Петербург : МАЭ РАН, 2010. – C. 54-69.
[3] Подробнее об этом см.: Шрадер Т.А. Взаимовлияние культур русских и норвежцев в период поморской торговли (XVIII–XIX вв.) // Кунскамера. 2020. № 3 (9). – С. 141-147.
[4] Г.А. Челпанова, председатель Архангельской региональной общественной организации содействия сохранению и развитию народной поморской культуры «Мастеровые поморы», создатель частного музея «Музей поморской варежки».
[5] Формирование поморского, как и всего севернорусского населения, происходило на территории, заселенной до прихода сюда восточных славян народами финно-угорской и самодийской группы. Подробнее об этом см.: Бернштам Т.А. Поморы: Формирование группы и система хозяйства / Т.А. Бернштам. – Ленинград : Наука, 1978. – 176 с.